Имя Саиба Ходжаева всегда вызывает улыбку, а его появление на экране в старых фильмах – безудержный хохот зрителей. Те же, кто работал с ним, вспоминая об актере, чаще всего говорят о его удивительной жизнерадостности, великолепном чувстве юмора, уникальной способности импровизировать на сцене. Кстати, именно за последнее его в свое время часто ругали на худсоветах и собраниях, он получал выговоры, но все равно продолжал на каждом спектакле придумывать что-то новое. На гала-концертах многие актеры из других театров не решались выйти с ним на одну сцену, потому что талант его был настолько ярким, что все внимание зрителей было сосредоточено на нем.

САИБ ХОДЖАЕВ. ВЕЛИКИЙ ИМПРОВИЗАТОР

Имя Саиба Ходжаева всегда вызывает улыбку, а его появление на экране в старых фильмах – безудержный хохот зрителей. Те же, кто работал с ним, вспоминая об актере, чаще всего говорят о его удивительной жизнерадостности, великолепном чувстве юмора, уникальной способности импровизировать на сцене. Кстати, именно за последнее его в свое время часто ругали на худсоветах и собраниях, он получал выговоры, но все равно продолжал на каждом спектакле придумывать что-то новое. На гала-концертах многие актеры из других театров не решались выйти с ним на одну сцену, потому что талант его был настолько ярким, что все внимание зрителей было сосредоточено на нем.
Саиб Ходжаев относился с большой ответственностью ко всем своим ролям, в том числе и к эпизодическим, и доводил их до совершенства. Некоторые критики считают, что его дарование не было раскрыто до конца и востребовано временем.

Справка:
Саиб Ходжаевич Ходжаев, народный артист Узбекистана. Родился 5 мая 1910 года в селе Ханабад (ныне – город) Андижанской области. Первую роль сыграл в 14 лет в Кокандском театре. С 1928 года работал в Андижанском театре. С 1939 – актер Узбекского театра музыкальной драмы и комедии им. Мукими. Играл в таких спектаклях, как «Проделки Майсары», «Тахир и Зухра», «Нурхон», «Равшан и Зулхумор», «Тайны паранджи» и многих других. Специально для Саиба Ходжаева Хамид Гулям написал пьесу «Влюбленный Ташболта», где он сыграл свою коронную роль. Этот спектакль не сходил со сцены на протяжении 13 лет, и Саиб Ходжаев появлялся перед зрителем в образе влюбленного Ташболты более 700 раз. Снимался в таких фильмах, как «Простая история», «Где ты, моя Зульфия?», «Очарован тобой», «Белые, белые аисты», «Мечтатель», «Дуэль под чинарой», «Встречи и расставания», «Седьмой джинн» и других.
Каждый год в день рождения Саиба Ходжаева в Ханабаде проходят народные гуляния и конкурс молодых талантов.

Файзихон-ая, вдова С. Ходжаева:
— Я не называла его Саиб-ака, как это принято у узбекских женщин, я звала его Ходжаев. А он, обращаясь ко мне, говорил «хоним» («госпожа»). Даже сегодня, где бы я ни оказалась, меня представляют не как дочь таких-то людей, а как супругу Саиба Ходжаева.
Он был верным и порядочным мужем, любящим отцом. У нас были искренние и добрые отношения. Мы всегда хорошо понимали друг друга и каждый с уважением относился к другому. За всю свою жизнь ни я, ни наши дети не услышали от него дурного слова. Я понимала, что он человек особого дарования, и потому взяла на себя все заботы по дому и воспитанию детей. Разве я могла всучить в руки такому человеку сумку и сказать: «Принесите то-то»?
Женщины часто спрашивали меня, не ревную ли я, когда муж очень правдоподобно исполняет роль влюбленного на сцене. Если даже в глубине души меня могло задеть это, я отвечала, что доверяю ему и могу гордиться своим мужем. Бывало, что доносили до меня разные слухи, но я не придавала им значения и отвечала: «Он мой спутник жизни и хозяин нашего дома. Мы привязаны друг к другу стальными цепями. Что бы ни случилось, вечером он вернется домой».
Как-то летом Ходжаев уехал на гастроли в Ферганскую долину. Вечером он играл спектакль, а днем снимался в фильме «Где ты, моя Зульфия?», а вечером играл в театре. В одном из эпизодов герой Ходжаева чуть не тонет в реке Шахимардан. Снимаясь в этой сцене, С. Ходжаев на самом деле чуть не погиб, а на его отчаянное «Тону! Умираю!» все восхищенно кричали: «Здорово! Очень правдоподобно!» Вода в реке ледяная, и бывали случаи, когда людей уносило потоком. Поэтому на всякий случай на время съемок были приглашены спасатели. Когда все, наконец, поняли, что это не игра, бросились его спасать. Тут же поползли слухи, и мне сообщили, что Ходжаева унесло водой в Шахимардане. Я помчалась в Фергану. Когда мы встретились, он успокоил меня, сказав, что все в порядке. Только через некоторое время, уже в Ташкенте, он признался в том, что был на краю гибели.
У меня нет права жаловаться на судьбу. С Саибом Ходжаевым мы прожили больше 40 лет. У нас было 12 детей, но только девять из них выросли и радовали нас, сейчас со мной лишь пятеро. Жизнь жестока, кто-то приходит, кто-то уходит. Мы потеряли Саиба Ходжаева. В дни, когда все празднуют день его рождения, моей радости нет границ, но сердце мое плачет. Он мог сделать еще очень много и для искусства, и для семьи.

Бахтиёр Ихтияров, народный артист Узбекистана, ученик Саиба Ходжаева:
— Искусство Саиба Ходжаева – классика театра и кино. Он был необычайно остроумным человеком с тонким вкусом.
Саиб-ака называл меня своим учеником, хотя специально меня ничему не учил. Видя его игру, я понимал, что лучшая школа – это естественность. Многие, вспоминая его, рассказывают лишь комические истории, но мне на память приходит не очень веселая. Все знают, что «Влюбленный Ташболта» – его коронный спектакль. Если обычно он шел три часа, то с импровизациями Саиб-ака мог идти и все четыре. Однажды, во время очередного спектакля, между выходами на сцену, ему позвонил какой-то человек и сообщил, что его сына сбила машина и его везут в больницу. Саиб-ака очень любил своих детей, и можно представить, каково было его состояние после такого известия. Спектакль продолжается, в зале – аншлаг, люди смеются до слез. У Саиба-ака тоже слезы лились из глаз, но он продолжал играть. Зрители не должны догадываться о том, что у актера на душе – это закон сцены. Позже стало известно, что эта была чья-то злая шутка, но мы так и не узнали, кто и с какой целью это сделал.
Однажды был интересный случай. Нас пригласили на свадьбу в Джизак. А в ту пору очень осуждалось, если артист. Приехали мы довольно поздно, потому что обычно в этих местах свадьбы начинаются не как в Ташкенте, в 6 или 7 часов, а ближе к 11. Там шел страшный ливень, все промокло насквозь, свадьбу собирались отменить. Вдруг Саиб-ака встал на стул и громко сказал, подняв руки к небу: «О, Боже! Ты же знаешь меня? Я народный артист Узбекистана Саиб Ходжаев! Послушай, здесь столько людей собралось, мы приехали издалека, дай возможность немного заработать, нам детей кормить нужно! Останови дождь!» Дождь внезапно прекратился. Потом он периодически спрашивал: «Может сказать, чтобы опять пошел?»

Хусан Шарипов, народный артист Узбекистана, ученик Саиба Ходжаева:
— Саиб-ака был узбекским Луи де Фюнесом. Он ни секунды не мог стоять на месте, все время играл, без конца добавлял слова, которых не было в пьесе, мастерски импровизировал, до сих пор никому не удается такое. Как-то во время спектакля по пьесе Камиля Яшена «Равшан и Зулхумор» в зале присутствовал сам автор. Саиб-ака играл Эрсака, Хамза Умаров – Терсака. Саиб-ака подговорил Хамзу-ака в сцене, где они спасают из зиндана Равшана, спросить, почему так темно. «Почему здесь так темно?» – спросил Терсак. «Это же не дом твоей матери, где зажигают свет», – ответил Эрсак. (в оригинале: «Энангни уйимиди чирок ёкиб куядиган»). После спектакля Камиль Яшен попросил разрешения Саиба Ходжаева включить эту фразу в пьесу.
Однажды на гастролях перед спектаклем я увидел Саиба-ака, сидящим на скамейке с поникшей головой.
— Что случилось, Саиб-ака?
— Бог наказал меня!
— Что стряслось?
— Бог наказал меня! У меня украли 1000 рублей! Что теперь будет?!
Я был тогда завтруппой и сказал директору, что нужно помочь Саибу-ака и как-то компенсировать ему пропажу. Но сначала мы решили понаблюдать за ним во время спектакля и выяснить – шутит он или говорит правду. Если это правда, то «Ташболта» превратится в «Гиштболта» («тош» — «камень», «гишт» — «кирпич»), если шутка – он забудет об этом во время представления. Спектакль начался. Саиб-ака сказал свою реплику, а потом воскликнул:
— Пари! (возлюбленная Ташболты)
— Слушаю Вас, – отозвалась исполнительница этой роли.
— Пари! Бог наказал меня! У меня украли 1000 рублей! Меня обокрали! Где я теперь их возьму?!
Далее в одной из сцен он хватает за шиворот пьяницу и кричит:
— На какие деньги ты тут пьянствуешь?! Это ты меня обокрал!
Во время одной из следующих сцен решается вопрос о свадьбе сына Ташболты. Героя Саиба-ака спрашивают о калыме, который он должен дать за невесту сына.
— Не смей мне говорить о деньгах! Меня обокрали! 1000 рублей вытащили!
Зрители засмеялись и аплодировали стоя. Саиб-ака поклонился несколько раз, вышел на середину сцены и сказал:
— Уважаемые зрители! Может, кто-нибудь из вас пошутил и хотел посмотреть, как пройдет спектакль после того, как я лишусь денег? Если это так, верните, пожалуйста, мои деньги. Я не смогу сегодня заснуть.
И тут на сцену вышел какой-то парень и протянул ему конверт с деньгами. Все захлопали. Мы до сих пор не знаем, было это правдой или розыгрышем Саиба-ака.

Мамур Ходжаев, сын Саиба Ходжаева:

— Он был очень мягким отцом, никогда не ругал нас, но это не говорит о его слабости. Это была мудрость и доброта. Его авторитет был непререкаем, и мы беспрекословно выполняли все, что от нас требовалось. Бывало, правда, что по молодости лет прошатавшись весь день на улице, мы забывали сделать что-то. Он не говорил ни слова и сам брался за это. Когда мы виновато подходили и говорили: «Папа, давайте мы», он отвечал: «Вы уже все сделали, теперь моя очередь». Этого было достаточно, и больше такого не повторялось.
Он всегда любил дочерей больше чем нас, называл их «вареньями» и «гарнитурчиками». Я как-то спросил: «Папа, а почему – гарнитурчики?» «Когда я буду выдавать их замуж, им нужно будет покупать гарнитур в приданое», – ответил он.
Часто, даже когда он был в Ташкенте, мы по нескольку дней могли его не видеть. Папа рано вставал и когда уходил на работу, мы еще спали, а когда приходил, мы уже спали. Его всегда интересовало то, чем мы занимаемся, кем хотим стать. Наш старший, уже покойный брат Ортик-ака работал в операторской группе на «Узбекфильме», Шухрат-ака стал режиссером. Когда кто-то из нас оканчивал школу, папа говорил, чтобы старшие братья сводили нас к себе на работу. «Если им понравится, то они останутся там, если нет, я не буду им ничего навязывать», – говорил он.
Я не пошел по стопам отца и братьев, но какое-то время работал в театре имени Мукими, монтировал декорации. Тогда я научился у отца относиться с большой ответственностью к работе. Однажды наш бригадир Шариф-ака поручил мне руководить постройкой декораций для спектакля «Влюбленный Ташболта». После первой сцены папа спросил у Шариф-ака, кто строил декорации. Узнав, что это был я, отец потребовал, чтобы мне объявили выговор. Оказалось, что я, закрепляя ступени, на несколько сантиметров ошибся. «Актер доводит свои действия до автоматизма, чтобы полностью погрузиться в роль, он уже не должен думать о лестнице. Я чуть не упал из-за того, что ступеньки были не там, где им положено быть». Я ничего не смог возразить отцу, он был абсолютно прав. Папа считал, что какой бы профессией человек ни занимался, он должен достичь в ней вершины. Он очень требовательно относился к своим партнерам и для себя ставил очень высокую планку. Каждый актер должен уметь играть любую роль, считал он. Когда отец находился на сцене, чуть ли не вся труппа за кулисами наблюдала за его игрой, и Раззак Хамраев говорил: «Он – академик для молодых актеров. Пусть учатся».
Папа хотел сыграть Эзопа, но ему так и не довелось осуществить свою мечту.
Саиб Ходжаев был не «одним из», а единственным в своем роде актером. Когда папы не стало, Хамза Умаров сказал, что никто не сможет заменить его.
Есть люди, которые лишены отцовской любви. Несмотря на его постоянную занятость, мы получили эту любовь сполна. Я благодарен судьбе за то, что у нас был такой отец.

Источник: bellaterra.uz