ПОЭТ бессмертен. Поэтому, когда уходит поэт, не говорите: он ушел. Скажите: он пришел. Всю свою жизнь, все свои помыслы и усилия поэт направил на то, чтобы воспеть прекрасное в жизни и показать ее трагедию. Но его уход не трагедия, потому что самое главное для человека – само реализоваться. А кто же за последние триста лет состоялся в таджикской поэзии больше, чем Лоик?

ПОЭТ ПОЗНАВШИЙ «БУРЮ»
Лоик Шерали каким его мы не знали

«Мне кажется, что Господь Бог сотворил на земле одного Поэта, но дал ему разные имена и судьбы. В России его звали Александр Пушкин. В Англии – Джон Гордон Байрон. В Италии – Данте Алигьери. В Таджикистане – Лоик Шерали…» — писал о Лоике Тимур Зульфикаров.
Мы не будем говорить о его творчестве, об этом пусть говорят и пишут литературоведы и критики. Хотя именно творчество сделало его Великим. Мы хотим вспомнить о Лоике, как о человеке, вспомнить таким, каким он был на самом деле, без преувеличений и прикрас.

ДЕЙСТВИТЕЛЬНО поэзия Лоика — это гармония созвучий, предельная искренность и неповторимая поэтичность голоса на великую Любовь и великую Скорбь. Но мало, кто знает, что за всем этим кроется необузданный, гордый характер человека, которого некоторые за прямоту слов, некую грубость и кажущееся высокомерие называли «Исполином», другие за хрупкое сердце и нежные слова — «Мастером».

Поэт, который лучше чем поэт?

ПИСАТЕЛЬ Шавкат Ниязи в одном сборнике припоминает, что однажды поэт Мирзо Турсунзаде в Доме писателей Москвы при встрече с творческой элитой России, произнес: «У нас есть поэт, который превзойдет вашего Сергея Есенина. Его зовут Лоик, что в переводе «достойный». Так он достоин своего имени». Такую смелую оценку можно дать только людям, которые этого стоят. Хотя Турсунзаде считал Лоика своим любимцем, говорят, он был очень строг и объективен в оценке его творчества.
«Мы познакомились с Лоиком в середине 60-х годов. Я тогда только вернулся из армии, а он работал в музыкальной редакции таджикского радио. Он предстал передо мной веселым, поражал своей эрудицией. – вспоминает писатель Урун Кухзод. — Позже, когда он был назначен главным редактором журнала «Садои Шарк», а я заведовал там одним из отделов, я воочию мог убедиться, что это за человек. Он был прост в общении с нами, но в то же время как руководитель строг и принципиален. С годами наша дружба крепла».

«Обойму всю в меня вы разрядите!»

ОДНАЖДЫ во время боевых действий, Лоика избили у собственного дома. Поэт нации был избит кучей подонков, которые совсем недавно в школе изучали его творчество. И тогда он написал свое стихотворенье, обращенное к ним: «Эй, автоматчики, все, что есть в ваших автоматах, спустите очередью длинной на меня, но не троньте мой народ, потому что если умру я, таджикская мать родит тысячи таких Лоиков, тысячи таджиков…»
«Это был бесстрашный человек, — рассказывает племянник, литературовед Бахриддин Алави, — Однажды мы отдыхали на Варзобе. Пришли боевики с автоматами и начали терроризировать присутствующих. Все в ужасе стояли в растерянности. Но Лоик подошел к главе боевиков, который держал дуло автомата прямо на него и закричал: «Убери автомат, убери я говорю!». Это был такой крик, крик отчаяния и возмущения. Я подумал, что даже горы затряслись от такого рева. И боевики ушли. Это была победа добра над злом».

Лоик и ему подобные бессмертны

«В НАЧАЛЕ 1993 года, — рассказывает первый зампредседателя Маджлисси намояндагон Маджлиси милли Абдумаджид Достиев, — по приглашению жителей Пенджикента, я побывал в этом районе. В центре кишлака Колхозчиен было так много народу, что невозможно было пройти. Вдруг мой взгляд упал на знакомое лицо. Это был Лоик, который отчужденно стоял в сторонке, облокотившись на стену чайханы и покуривая сигарету. И никто не обращал на него внимания. Меня удивило такое отношение местных властей к нему, но я не выдал себя. Поднялся на трибуну и размышлял, почему его постигла такая участь? Я пришел к выводу, что так поступили новоиспеченные правители, чтобы показать мне – Достиеву, что они ничего общего с Лоиком не имеют, то есть не придерживаются его взглядов. Они не знали, что правители и режимы всегда меняются, а Лоик и ему подобные бессмертны. Поэтому я с трибуны сказал, что горжусь находиться на земле, родившей Рудаки и Лоика. Все собравшиеся приняли мои слова громом аплодисментов. Тогда я пригласил Лоика на трибуну и увидел, что народ его любит и лелеет, просто этот случай был делом рук группы чинуш. Однажды, при другой нашей встрече, Лоик поблагодарил меня: «Ты тогда возродил меня заново» — сказал он. Это было примером величия Устода, как я его называл, хотя мы были почти ровесниками.

«Никто не мог любить как он»

«ЛОИКА я знала всю жизнь. – рассказывает поэтесса Гулрухсор, — Но говорят, что друга можно познать в беде. В годы войны многие мои друзья старались держаться подальше от меня. А после того, как вооруженные люди хотели меня убить, их почти не стало. Но в тот день позвонил Лоик и спросил: «Мне приехать?». Я считаю это настоящим героизмом. Потому что самые лучшие друзья тогда предпочитали даже не думать обо мне, не то, чтобы звонить. А он позвонил …
В него часто влюблялись девушки, хотя нельзя сказать, что он был очень красив. Но если он влюблялся, никто не мог любить, так как он… Поэтому все его стихи пронизаны жгучей любовью, а так может писать только влюбленный поэт. Нельзя насильно стать поэтом, это лишь прирожденный талант. Между быть популярным и любимым — есть большая разница. Можно раздеться догола на площади и стать популярным, но любимого выбирает только народ. Лоик был любимым поэтом».

Учитель, пред именем твоим…

ПО словам поэтессы Фарзоны, Лоик действительно был ее Устодом. Он часами сидел в редакции «Садои Шарк» и редактировал ее стихи. Однажды Фарзона не вытерпела и попросила оставить ту строчку, которую он беспощадно хотел зачеркнуть. А он сказал: «Ты, которая не перешла реку, думаешь, что и берег — река. Не будь воробьем, который купается в луже и этим довольствуется. Познай, что такое буря». «И однажды устод мне, незнающей бурю, протянул мои «творения» и сказал: Сама исправь свои строчки. А я пока пойду, покурю, — рассказывает Фарзона, — Когда он вернулся, я так и не успела придумать ничего путного, поэтому при его виде, испуганно и виновато опустила голову. А он с улыбкой на полях страницы написал:

«Ты такая нежная, что опасаюсь,
Как бы не упала ты от дыма сигарет»

И как-то по –детски гордо произнес: «Видишь, какой хороший поэт твой Устод?»

«С ним легко было жить»

А КАКОЙ же был Лоик в семье? Многие почитатели его таланта мало знают о его семейной жизни. Супруга Лоика Шерали – учительница родного языка и литературы школы № 54 им. Лоика Шерали г. Душанбе Зебуннисо Кутфидинова рассказала, что они с малых лет знали друг друга – приходились дальними родственниками. Но парень заинтересовался девушкой, когда они были студентами Госпединститута им. Шевченко. После того, как Зебуниссо окончила первый курс, в 1967 году они поженились. «Он был очень милым и заботливым мужем, когда у меня на руках был годовалый Джамшед, Лоик не позволил мне переходить на заочный или бросить вуз, а сам нанял няню и помогал по дому. Я всю жизнь проработала в школе без перерывов, потому что со мной рядом был понимающий муж». Когда я спросила ее, что она думает о его любовных похождениях, то эта замечательная женщина ответила, что она принимала его таким, какой есть, потому что на ее взгляд, творческие натуры не могут жить иначе. «Но не надо это понимать так, как будто он в чем-то ограничивал меня. Многие относятся с некоторым недоверием к моим словам, мол, преувеличивает, — сказала она. — Но это правда. С ним было легко жить. Потому что он берег наш семейный очаг, уважал меня и наших пятерых детей».
Вообще, по словам его родных, как и почти все творческие натуры, Лоик просыпался в 10 утра, в 11 был на работе, затем следовали обед или посиделки, которые переходили в «засиделки» и получалось так, что он приходил домой почти всегда поздно. И тогда в полночь, у него начинался рабочий день: он писал до утра.

Он от себя хотел уйти на миг…

Те, кто был близко знаком с Лоиком, говорят, что в последние годы он много пил. Это случилось потому, что поэт не мог смириться с прессом прошедших событий в обществе, чувствовал себя отчужденно, полностью не реализовавшим свои возможности. Он видел, как у него на глазах рушится годами возведенный Храм поэзии и науки, нет огня задора у молодежи, потеря кумиров… Он как Хайям, не смог смириться с происходящим, которое его угнетало, и свое спасение видел в «кубке с вином». «Но его портило его же окружение, — признается его племянник, который жил в его доме несколько лет, — Я видел, как дядю окружали поклонники, тащили отметить знакомство в кабак. А у него были совсем другие мотивы пить. Он утопал в вине, чтобы уйти от проблем повседневности…».

Последний вздох, последний стих…

У НЕГО было больное сердце. Видно, «не вынесла душа поэта, так много скорби и обид». В последние годы жизни он уединился от общественных дел и полностью занимался творчеством, писал стихи, собирался напечатать свой «Куллиет». Он уходил в небытие, переживал, что не может увидеть в лицах нового поколения свет в умах и огонек в глазах, так необходимый для благодарного читателя.
В очередной раз попал в республиканский кардиологический центр. Певец Афзалшо Шодиев, очень близкий друг семьи Лоика, которого поэт называл своим старшим сыном: «В последний день жизни Лоика, я был у его изголовья. Мне вспоминались те дни, когда я сотрудничал с ним и написал музыку к 80-ти его стихам. Однажды сказал Устоду, что тоже могу писать стихи. Он тогда попросил меня заниматься своим делом. И теперь, лежа на смертном одре, в очередной раз пришел в себя и сказал: «Я говорил тебе тогда, чтобы ты не занимался поэзией. А теперь, когда меня нет, ты можешь заниматься этим». И у него полились слезы. Я успокоил его, сказал, что он обязательно поправится. Но тот ответил: «Лоик уже ушел, пусть этот мир будет счастливым для вас…» И прочел свое последнее стихотворение.

Он жив и будет жить!

ПИСАТЕЛЬ, руководитель аппарата Минкультуры Абдугаффор Абдужаббаров сказал при встрече: «Мне с коллегами посчастливилось создать документальные телевизионные фильмы «Лицом к солнцу», «Лоик. Памятник». Думаю, что еще при жизни поэт, благодаря своим стихам сумел сотворить духовный памятник для современников и потомков. Лоик Шерали – национальное достояние. Мы призваны, просто обязаны беречь его имя. Необходимо, чтобы у нас ежегодно проводились «Дни Лоика» по всей республике, а также «лоиковские чтения»…

Послесловие

ПОЭТ бессмертен. Поэтому, когда уходит поэт, не говорите: он ушел. Скажите: он пришел. Всю свою жизнь, все свои помыслы и усилия поэт направил на то, чтобы воспеть прекрасное в жизни и показать ее трагедию. Но его уход не трагедия, потому что самое главное для человека – само реализоваться. А кто же за последние триста лет состоялся в таджикской поэзии больше, чем Лоик?

Подготовила Манижа КУРБАНОВА,

Лоик Шерали
Из цикла «Чаша Хайяма».

Поскольку сами мало понимают,
Все мудрое за глупость принимают
Для добрых дел их руки коротки
Зато длинны их злые языки

***

Что горько одному другому может -пресно
Тут — правды свет, а там — в почете ложь
Всему свое в подлунном мире место
Среди слепцов и одноглазый — вождь

***
Не полюбив, не будешь и страдать
Как может сердце без любви разбиться?
Не выйдя в путь, нельзя в пути отстать,
Не выйдя в путь, как можно заблудиться?

***
Весь мир — твой взгляд, вся жизнь — твоя улыбка,
Но вдруг — обман? Но если ты — ошибка?
Кто ошибиться каждый день боится
Тому ошибкой было народиться

***

Проходит жизнь в смятеньи и томленьи
В душе безлюдно, холодно, темно
Зачем же осенью от сердца ждать цветенья
Когда весной не расцвело оно?

***

В глухой стене ищу я выход снова,
Ведь суть вещей не познана досель
Один, на доску глядя, видит гроб сосновый,
Другой в доске той видит колыбель

***

Одна догадка всех других мне ближе,
Моя утеха с возрастом она:
Бывают памятники выше или ниже,
Но глубина могил у всех одна

***

Мы живы! Дух народа не угас!
Не предавайтесь, люди, суесловью!
Мать белым молоком поила нас,
История всегда поила кровью!

***

Природою была мне жизнь дана,
Природой будет отнята она.
Так благодатным и губящим солнцем
Трава и взращена и сожжена.

***

Считая жизнь превыше прочих благ,
Ты каждый миг цени и каждый шаг.
Когда в могиле будешь, не сумеешь
Ты сожалеть, что жизнь прожил не так.

***

В саду осенний ветерок играл
И с ветки дерева листок сорвал.
А тот листок, игры не понимая,
«Верни меня на ветку», – умолял.

***

Стекло разбилось, в руку мне вонзилось.
Любимая ушла, печаль явилась.
Перо, что выразило эту боль,
Жизнь удлинив мою, укоротилось.

***

Спокон веков был человек таким:
Одно искал он, жертвуя другим.
И молодости понимал он цену,
Когда уже он не был молодым.

***

Смеялся ты и плакал, стих слагая.
Ты пел, людские судьбы предрекая.
Учитль мой Хайям, твой каждый стих
И краток и велик, как жизнь людская.

***

Стихи Хайяма сладостней вина.
Хайяма чаша мудрости полна.
Кто пригубил ее, тот пьян, и только
Стал мудрым тот, кто осушил до дна.

***

Меня гнетет печаль садов, полей,
Печаль стволов осенних и ветвей,
Что горько плачут, потерявши листья,
Как люди, потерявшие детей.

***

Печаль и радость – вот два берега потока.
Меж ними я – поток, текущий издалека.
Без этих берегов не будет и меня,
Без них я утеку, я высохну до срока.

***

Любимая, куда же ты пропала?
Звезда была на небе и упала.
Как буду жить теперь я без нее,
Хотя на небе звезд других немало.

***

Земля и небо, горе и удача –
Все рядом и не может быть иначе.
Мы с плачем появляемся на свет,
Мы эту землю покидаем плача.

***

Как часто, друг, мы каемся с тобой,
Мы шаг свой одобряем не любой.
Но где найти на свете человека,
Довольного собой, своей судьбой?

***

Любовь людская – вешняя река.
Ее вода прозрачна и сладка.
И все ж иные путники от жажды
В мученьях гибнут, хоть вода близка.

***

Мы – люди, и в теченье жизни всей
Мы на земле живем среди людей.
Рождаясь одинокими, уходим
И оставляем целый мир друзей.

***

Судьба всегда слепа, у неба нету глаз.
Как небо и земля, мы далеки сейчас.
В том виновата жизнь, а мы не виноваты,
Что навсегда она разъединила нас.

***

Нам, людям, жизнь дана не на века.
Жизнь коротка и, краткая, тяжка.
А я о легкой жизни не мечтаю.
Я думаю: пусть будет смерть легка.

***

Мысль о бессмертьи – блажь, и слава – прах,
Пусть и не вспомнят о моих стихах.
Пусть с уст ничьих мое не рвется имя.
Твое бы жило на моих устах.

***

Поскольку сами мало понимают,
Все мудрое за глупость принимают
Для добрых дел их руки коротки
Зато длинны их злые языки

***

Что горько одному другому может -пресно
Тут — правды свет, а там — в почете ложь
Всему свое в подлунном мире место
Среди слепцов и одноглазый — вождь

***

В глухой стене ищу я выход снова,
Ведь суть вещей не познана досель
Один, на доску глядя, видит гроб сосновый,
Другой в доске той видит колыбель

***

Не полюбив, не будешь и страдать
Как может сердце без любви разбиться?
Не выйдя в путь, нельзя в пути отстать,
Не выйдя в путь, как можно заблудиться?

***

Весь мир — твой взгляд, вся жизнь — твоя улыбка,
Но вдруг — обман? Но если ты — ошибка?
Кто ошибиться каждый день боится
Тому ошибкой было народиться

***

Проходит жизнь в смятеньи и томленьи
В душе безлюдно, холодно, темно
Зачем же осенью от сердца ждать цветенья
Когда весной не расцвело оно?

***

Одна догадка всех других мне ближе,
Моя утеха с возрастом она:
Бывают памятники выше или ниже,
Но глубина могил у всех одна

***

Мы живы! Дух народа не угас!
Не предавайтесь, люди, суесловью!
Мать белым молоком поила нас,
История всегда поила кровью