Сухбат Афлатуни  о том, за что любят Алишера Навои и почему его лучше читать на языке оригинала.

Сухбат Афлатуни
МЕСЯЦ ИМЕНИ НАВОИ

Писать о классиках тяжело и неудобно.
О них все сказано. Их издают толстыми томами, их туманно улыбающиеся лица изображают на марках, конвертах и тетрадях в линейку. Их привычными именами называют улицы, их стихами мучают детей в школах.

9  февраля родился Алишер Навои.
Собственно, Навои он стал позже. Как известно, это был его псевдоним. Наво – мелодия, Навои – мелодичный. Так он подписывал свои стихи на староузбекском. Для персидских стихов был избран другой – Фани. Тленный. Но как Фани его знают гораздо меньше. «Тленный» псевдоним сыграл, похоже, не последнюю роль.

«Мелодичный», конечно, лучше. Мелодичнее.

9 февраля родился Мелодичный Лев Али.

«Али», кстати, многих потом смущало. После того, как в ХVI веке Иран стал шиитским, сунниты имен с «Али» стали избегать. Перестали называть своих детишек Алишерами. Вплоть до середины прошлого века. Поэтому так много у нас Алишеров и совсем нет Алишеровых.

Но больше всего у нас, конечно, самого Навои. Библиотека имени Навои. Театр имени Навои. Улица имени Навои, и не одна. Станция метро имени Навои. Целый промышленный город, рядом с которым добывают совершенно непоэтический уран, – имени Навои.

Собственно, это мелодичное имя – единственное (не считая стихов), что осталось от этого человека. Мы не знаем его привычек (кроме писания стихов). Не знаем, какие любил блюда. Как выглядел, в конце концов.

Просматриваю альбом «Восточная миниатюра»…

Вот он читает газель красавице, иллюстрация к «Дивану юности». У поэта круглое бледное лицо; тонкой кистью подрисованы черные усики: вот и вот. Рядом стоит мальчик в черном колпаке, держит кувшинчик. Фиолетовый луг, золотистое небо.

А вот он при виде возлюбленной падает на землю. Лицо вообще никакое, закатившиеся глаза; бородка растрепанная, рядом чалма валяется. Возлюбленная почему-то одета в мужскую одежду. Бывает.

Вот еще одно изображение, из «Чудес детства». Тут вообще ни бороды, ни усов. Розовое мальчиковое лицо, в руке чаша. Рядом кравчий, закуску принес: три граната. Чуть подальше – музыканты. В газели поэт призывает музыканта не пытаться развеселить его. Ему грустно, и поэтому он хочет внимать только печальным напевам.

Других старинных изображений Навои я, порывшись по полкам, не нашел. Да и важно ли, как он выглядел.
Носил ли бороду, усы или бакенбарды. Хотя бакенбарды это, конечно, из другой оперы. Главное, остались стихи.

Любить классика неудобно. Его и так все любят. Кто по привычке, кто по должности; некоторые – их всегда меньшинство – оттого, что читали. Не по школьной программе, под стук учительской указки, а вот так: сами подошли к книжной полке, достали, сдули пыль. И почитали. Или в Интернете нашли. Причем прочли в оригинале. Потому что русские переводы плохи. Очень плохи.

Навои – как Пушкин. Пушкин в переводах ужасен. Поэтому вся Европа при слове «Пушкин» недоуменно почесывает затылок. Уже скоро два столетья почесывает. Пушкинская музыка непереводима. Но Пушкина хотя бы переводили те, кто прекрасно знал русский. Навои же, почти весь, переведен по подстрочнику.

«Нельзя хлопнуть в ладоши одной рукой», как говорил Навои. Перевод по подстрочнику, не с языка оригинала – это хлопок одной рукой. Не говоря о том, что почти все переводы – полувековой давности. Новых не видно.

Навои – гениальный поэт. Но с такими переводами он может остаться гением для внутреннего пользования. Но – достаточно о грустном.

Писать о классиках легко и радостно. Их не убивает ни официальная рутина, ни пыльная музейная скука, ни школьная обязаловка. Их стихи висят над нашими головами прозрачной сферой, восьмым небом, чуть повыше снов, чуть пониже молитв. В этой сфере горят аметистовые розы и заходятся в рыданьях соловьи; поэты на фиолетовых лугах читают стихи своим возлюбленным и кравчие осторожно ставят перед ними блюдо с плодами граната. И в ледяном февральском небе проплывают, сонно держась за руки, Лейли, Маджнун, Фархад, Ширин, Искандер и исчезают где-то в Доме Водолея, чтобы появиться снова…

2013

СУХБАТ АФЛАТУНИ родился 19 апреля 1971 года в Намангане (Узбекистан). С 1978 г. в Ташкенте. Окончил философский факультет Ташкентского университета, кандидат философских наук, публиковал статьи и эссе (под именем Евгений Абдуллаев).

Поэт, прозаик, переводчик, критик, эссеист. Лауреат премии журнала «Октябрь» (2004), Русской премии (2005) и премии «Триумф» (2006).  Стихи, проза, переводы, эссе и критика публиковались в журналах «Звезда Востока», «Восток свыше» (Узбекистан), «Новый мир», «Арион», «Звезда», «Знамя», «Октябрь», «Дружба народов», «Новая Юность» (Россия), «Интерпоэзия» (США), «Книголюб» (Казахстан), «СП» (Украина), антологии «Анор/Гранат» (М., 2009) и др. Сборник стихов: «Псалмы и наброски» (М., 2003), «Пейзаж с отрезанным ухом» (М., 2008). Книги прозы: «Ташкентский роман» (СПб., 2006), «Ночь коротка» (М., 2008). Живет в Ташкенте.

Источник: bellaterra.uz